Главные вопросы по Олимпиаде: зачем она Китаю и Си Цзиньпину, почему ковидные меры такие строгие и помешают ли бойкоты?

Поговорили с востоковедом.

Сегодня в Пекине стартуют соревнования зимних Олимпийских игр, а через два дня пройдет церемония открытия. Нынешние Игры – вторые для Китая за последние 14 лет. В 2008 году они стали символическим рубежом, который открыл страну в статусе сверхдержавы, а сейчас же, при меньших затратах и внимании, создают позитивный фон для главы КНР Си Цзиньпина перед судьбоносным партийным съездом. 

О значении Олимпиады для Пекина рассказал «БИЗНЕС Online» эксперт по Китаю Кирилл Котков.

ПЕРЕНОС? ТОЛЬКО ПРИ ЗЕМЛЕТРЯСЕНИИ В ЦЕНТРЕ ПЕКИНА

– Кирилл, Китай принимал Игры всего 14 лет назад. Зачем ему понадобились еще одни?

– Китай участвует в войне вчерашнего дня. Олимпийское движение в его нынешнем понимании, напомню, сформировалось после Второй мировой войны, а КНР присоединилась к нему одной из последних – лишь в 1984 году. Стране не хватило момента международного престижа, которым уже успели насытиться в других частях света, так что она до сих пор пытается наверстать упущенное.

В то же время нельзя не отметить разницу между Олимпиадой 2008 года и 2022-го. Летние Игры стали символическим рубежом: до них Китай позиционировал себя как развивающаяся страна, а после вошел в стадию сверхдержавы. В этом смысле можно провести параллели с Олимпиадой 1988 года, после проведения которой Южная Корея перестала считаться страной третьего мира.

– Такое ощущение, что нынешние Игры значат для Китая меньше, и затраты намного скромнее – 3,9 миллиарда долларов против 44 миллиардов в 2008 году…

– Да, внимания гораздо меньше. В 2008-м велась всеобщая мобилизация, так как нужно было с нуля построить все объекты и реконструировать сам Пекин. Тогда ведь снесли старый город и построили новый. В 2022-м уже не видно тех затрат и той мобилизации. По большому счету задействована ранее построенная инфраструктура.

Но надо отметить два момента. Во-первых, зимние Игры уступают по своему масштабу летним, поэтому в целом требуют меньших трат. Во-вторых, изменился сам Китай. Людей интересуют уже другие вещи, нежели большой спортивный праздник на две недели. Для них важнее экономические успехи, борьба с коронавирусом и тому подобное. Поэтому и правящий режим уже не одержим идеей провести лучшие Игры в истории.

– Эти Игры важнее МОК, чем самому Китаю. С каждым годом желающих проводить Олимпиады все меньше, а стран, которые готовы направить на организацию неограниченные средства, не считаясь с общественным мнением, и вовсе единицы…

– Да, Олимпийские игры становятся менее популярными. Само решение проводить Игры родилось внутри Китая в 2014 году, а в 2015-м с Пекином конкурировала только Алматы. Другие страны, которые нацеливались на Игры, либо сняли свои заявки, либо приняли вялое участие в кампании. Во второй половине ХХ века Олимпиада значила, конечно, гораздо больше и не забывалась так быстро, как сейчас. Видимо, дело в том, что в те времена проблема допинга не стояла так остро, как сейчас. Все знают, что все рекорды в пределах возможностей человеческого организма уже поставлены. Соревнуются не спортсмены, а фармацевтические компании, которые делают те или иные препараты. Ну прыгнул ты дальше всех, ну и что? Всем понятно, что сделал ты это не благодаря своим силам…

– Тем не менее Олимпиада продолжает получать широчайший охват за счет интернета и телевизора. В ближайшие недели она будет главной темой для всех мировых СМИ. Как вы думаете, не ударит ли Китай лицом в грязь? Не придется ли из-за «Омикрона» переносить Игры хотя бы в частичном виде?

– Мне сложно представить, по какой причине Пекин может перенести Олимпиаду за считанные дни до церемонии открытия. Скорректировать даты проведения Игр может разве только землетрясение в самом центре Пекина.

КИТАЙЦЕВ ОБВИНИЛИ В СОЗДАНИИ КОВИДА, А МОГУТ – В РАСПРОСТРАНЕНИИ ЧЕРЕЗ ОИ

– Пекин предусмотрел крайне строгие санитарные меры. Спортсменов, тренеров, судей и волонтеров изолируют, тесты будут каждый день. Для чего Китаю потребовалось заходить так далеко? Можно ведь было ограничиться мерами помягче, которые доказали свою эффективность летом в Токио…

– Надо понимать, что Япония – своя страна для Запада. Когда произошла трагедия в Чернобыле, Запад поднял шум на весь мир, а на аварию Фукусимы отреагировал вяло. Япония – «своя», о ней не полагается говорить плохо. А Китай, хотя экономически страна более чем встроена в международное сообщество, не «свой». Любая маленькая ошибка будет изучаться под микроскопом и поднимает волну негодования. Мало того что китайцы породили коронавирус, так ещё и воспользовались Олимпиадой, чтобы нас всех заразить! Чтобы не допустить таких толкований, Китай и вынужден применять столь жесткие меры и тратить на них большие деньги.

– Во всём мире бушует «Омикрон», а Китай готовится впустить к себе тысячи иностранных гостей. Как государство объяснило это гражданам? И вообще объясняло ли?

– Приехавших не так уж много: население Пекина с окрестностями – 20 миллионов человек, а гостей ожидается 11 тысяч. Добавьте к этому то, что на турнире будет внедрен тотальный «пузырь», то есть иностранцы окажутся изолированы от остального города. И добавьте к этому систему контроля, которую Китай успел выработать за время пандемии. Внедряя локдауны в различных частях страны, власти сумели продемонстрировать, что могут вовремя отследить и изолировать заболевшего человека. 

Касаемо объяснений, конечно, китайские люди управляемы: как скажет партия, так себя и поведут. А партия сказала, что пандемия побеждена под чутким руководством Си Цзиньпина. Да, каждый день появляются новые случаи заражения, но ведь 90 процентов инфицированных не нуждаются в госпитализации, а остановить экономику в очередной раз мы не хотим. Наверняка реальная картина более серьезная, но узнать это мы не можем. Всю информацию о пандемии в КНР мы получаем из китайских СМИ и государство предоставит нужные ему данные по заражениям, вакцинации, тестированию. В отличие от нас, китайцам важна не истина, а результат.

– Одно дело – китайцы, другое – иностранные спортсмены. Уже сейчас поступают сообщения о коронавирусе в сборных. Не обернется ли это кошмаром?

– Сейчас рано что-то говорить. Мы не можем предсказать, как поведут себя отдельные спортсмены или команды. Если что-то пойдет не так, у Китая всегда будет возможность сказать: «Мы сделали всё от нас зависящее».

ЛИБО СИ СТАНОВИТСЯ НОВЫМ МАО, ЛИБО УХОДИТ

– Осенью состоится 20-й съезд компартии Китая, от которого зависит будущее Си Цзиньпина как главы КНР. Будет ли учитываться, насколько успешно проведена Олимпиада?

– Безусловно, успешная Олимпиада будет ему в плюс и задаст положительный фон как минимум на первую половину 2022 года. Но это не самое главное. Для Китая гораздо важнее, что Xiaomi затмил Samsung или что введена новая ветка сверхскоростного поезда, чем-то, что в стране прошла лучшая Олимпиада в истории. В этом плане правящей власти есть чем похвалиться. Она умело воспользовалась ситуацией с пандемией и если не победила болезнь, то успешно её локализовала. А экономика показала более высокий рост, чем во многих западных странах.

В то же время нельзя сказать, что позиции Си незыблемы. Возможен вариант, что его сместит партийная верхушка, который он, по некоторым версиям, надоел. Если говорить в целом, Китай сейчас находится на своеобразной развилке. Либо страна идёт по пути демократизации политического режима, тем самым снижая значение компартии, либо оставляет всё как есть и стагнирует.

– И какой из вариантов наиболее вероятен, судя по текущей обстановке?

– Стагнирование и укрепление Си Цзиньпина как самодержавного лидера. Часто можно встретить мнение, что Си – это цифровой Мао Цзэдун. Отчасти это действительно так. Это выражается в культе личности, который выстраивается вокруг Си Цзиньпина, жёстком контроле компартии. Система социального кредита, по которой правительство Китая собирается считывать каждый шаг своих граждан и начислять им баллы, служит неким воплощением системы Мао Цзэдуна. Показательный момент, что на официальном уровне в Китае есть учение Мао и учение Си. Остальные лидеры страны не удостоились того, чтобы их признали идеологами. 

При этом Си в моём понимании – это не Мао. В самом деле это улучшенный Брежнев и Андропов в одном лице. Почему я так считаю? Потому что Китай столкнулся с противоречием между стабильностью и развитием, с которым столкнулся СССР в годы правления Брежнева и Андропова. Чем больше китайцы будут богатеть, тем меньше их будет устраивать нынешняя политическая система. Всё чаще будут задаваться вопросы, почему половина страны сидит на VPN, почему запрещён фейсбук и гугл? Да, у Китая есть аналоги всех крупных соцсетей, в то же время их интернет очень куцый в сравнении с нашим. Среднему классу, который с каждым годом укрепляется в Китае, объяснять это будет всё труднее. Здесь можно вспомнить дело Джека Ма. Он в открытую выступил с критикой правящего режима и лишился 36 процентов своего состояния. Можно выпороть олигархов, но как выпороть весь средний класс?

– Учитывая последние успехи Китая, стагнация для них – не самый худший вариант. Когда у твоей страны такая экономика, можно стерпеть отсутствие ютуба и инстаграма…

– До какого-то момента – да. До их пор Китаю удавалось совмещать стабильность с развитием, политическую систему с ограничением гражданских прав и современный капитализм. Китай вообще построен на противоречиях. Но удастся ли Си Цзиньпину выйти из этих противоречий «сухим» – вопрос открытый. Все меры Мао Цзэдуна работали во времена, когда большая часть населения была безграмотной. Наибольшие темпы развития страна демонстрировала в годы, когда развитого среднего класса ещё не существовало. Сейчас это совсем другая страна. Сформировался многочисленный средний класс с высокими зарплатами. Хороших смартфонов и машин им уже недостаточно.

– Вы также не исключаете, что Си Цзиньпина могут сместить. Неужели кто-то может составить ему оппозицию, учитывая его популярность в Китае, пусть и с оттенком культа личности?

– Си Цзиньпин находится у власти ровно столько, сколько его предшественники Цзян Цзэминь и Ху Цзиньтао, то есть 10 лет, поэтому предстоящий съезд будет для него определяющим. В Китае выборы председателя ведь не всенародные. Могут переизбрать, а могут не переизбрать. Оппонировать Си может либеральное крыло компартии - такое там есть. Более того, оно занимало ключевые посты в правительстве в нулевые годы. Предшественник Си Ху Цзиньтао, который сейчас почти не упоминается, был представителем как раз этого крыла. Жёсткие меры, которые помогли Си Цзиньпину снискать популярность у народа, вряд ли добавили ему союзников среди либералов.

ДИПЛОМАТИЧЕСКИЙ БОЙКОТ В КИТАЕ НЕ ЗАМЕТИЛИ

– Какую позицию по отношению к Си Цзиньпину занимают Америка, Запад? Они хотят, чтобы он остался или ушёл? 

– Учитывая тесные экономические отношения, они будут иметь дело с любым политиком, который встанет во главе Китая, хотя предыдущие лидеры были более понятны для Запада. И повлиять на китайские процессы внешние силы вряд ли могут – всё-таки верхняя часть китайского политикума очень закрыта. 

– При этом омрачить ту же Олимпиаду запад попытался. Америка, Канада, Австралия и многие другие страны объявили дипломатические бойкоты: их чиновники не посетят Пекин в дни Игр. Это произвело какую-то впечатление в Китае?

– Никакого. От «бойкота» здесь осталось только название. Это чистейший дипломатический бойкот, который касается только правительственных чиновников и церемоний открытия и закрытия. Спортсмены, которые должны были поехать в Пекин, едут. Это в очередной раз показывает, насколько прочны позиции Китая в международном сообществе.

– Сможет ли коллективный Запад найти средство, чтобы омрачить Си Цзиньпину праздник? Так было в 2008 году, когда во время Олимпиады развернулся военный конфликт в Грузии.

– Всегда могут быть неожиданности, но Китай постарается минимизировать риски. Можно только пофантазировать на тему России и Украины. В иностранной прессе были сообщения, что Си Цзиньпин просил Владимира Путина не предпринимать каких-либо действий во время Игр, но официальных подтверждений этому не было. Может произойти что угодно. Кто мог, к примеру, предсказать события, которые развернулись в Казахстане?

– В качестве триггера Запад пытался использовать тему с уйгурами, чтобы обвинить китайцев в нарушении прав человека. В этом плане были достигнуты какие-то успехи?

– Абсолютно никаких. Ситуация с уйгурами не интересует людей. Конечно, есть исключения в лице стран типа Турции, которая позиционирует себя как лидер тюркского мира, но и там простой народ этот вопрос не сильно волнует. Большинству безразлично, что происходит в Синьцзяне (район, где проживает большинство уйгуров – ред.). Что касается самих уйгуров, китайцы так жёстко контролируют ситуацию, что уйгурское подполье достаточно слабо. Основная масса активистов уже давно за пределами Китая, в основном в Турции, и становятся все дальше от народа.

– Может быть, на Китай надавят с другого фланга? На последней Олимпиаде МОК впервые за 127 лет изменил олимпийский девиз «Быстрее, выше, сильнее», добавив слово «вместе» – очевидно, в поддержку меньшинств. Их в Китае не притесняют?

– В вопросах по отношению к сексуальным меньшинствам такие страны, как Китай, Южная Корея, Япония, Вьетнам, Таиланд, – самые передовые в мире. Объясняется это тем, что исторически там существовала терпимость к таким людям. И христианская, и мусульманская цивилизации нетерпимы по отношению к таким отклонениям. А китайская цивилизация терпима к этому вопросу. Это личное дело каждого человека. В Европе почему этот вопрос так сильно выпячивают? Ещё недавно этих людей не терпели. У них есть там свои места для встреч, сайты для знакомств и прочее. Но к этому относятся спокойно. Никогда не поддерживали, но не заостряли на них внимания.

– Раз Олимпиаде помешали только слабым дипломатическим бойкотом, может быть, Запад вполне устраивает Си Цзиньпин? Никто не хочет портить ему праздник, ослаблять его позиции перед партийным съездом.

– Как бы США ни конфликтовали с Китаем, пока Запад не выведет оттуда все свои предприятия, КНР останется главным партнером.