«Нужно было засунуть своё эго куда подальше». Хованов разобрал свои ошибки – требовать обмена было лишним

Честное интервью нападающего.

Летом Александр Хованов вернулся в «Ак Барс». Ранее он три года выступал в Канаде. Стартовав в юниорской лиге Квебека, он прошёл все этапы и в этом сезоне должен был играть в АХЛ за фарм-клуб «Миннесоты» «Айову». Из-за пандемии старт чемпионата перенесли на полгода и, чтобы не остаться без практики, хоккеист решил играть в России.

В «Ак Барсе» Хованов впервые в карьере играл не среди юниоров и адаптация ко взрослому хоккею затянулась на больший срок, чем планировалось. Не впечатлив главную команду, он постепенно осел в «Барсе». Поначалу он был не согласен с выступлением в фарм-клубе и даже требовал обмена у «Ак Барса».

«Юношеский максимализм», – описал он своё поведение в интервью «БИЗНЕС Online». Как признался Хованов, он пришёл к пониманию, что ему есть чему поучиться в ВХЛ, а сейчас перед ним стоит цель выиграть Кубок Петрова.

 «ЛИШНИЙ ВЕС БЫЛ, НО ЧУВСТВОВАЛ Я СЕБЯ ХОРОШО»

– Александр, когда вам стало понятно, что вы возвращаетесь в «Ак Барс»?

– Первые разговоры начались в начале марта. Поговорили с агентом, сошлись на том, что можно вернуться, так как пандемия в Северной Америке не шла на спад. У меня было огромное желание воплотить детскую мечту – сыграть за родную команду в КХЛ. Три месяца генменеджеры «Миннесоты» и «Ак Барса» вели переговоры, решали, на какой срок будет аренда. И в конце июня всё произошло.

– Вы сразу понимали, что вас могут отправить в «Барс» набирать форму?

– Да. Мне сказали, что всё будет зависеть от меня. Если что-то не получится в первой команде, то отправят в ВХЛ. Все стороны это понимали.

– Почему адаптация в Казани затянулась? На предсезонном турнире в июле вы выглядели неплохо, но затем начались проблемы...

– Я три с половиной года не играл дома. Я быстро освоился в Северной Америке, но освоиться так же быстро в России не получилось. Были небольшие проблемы, в том числе с физическим состоянием. Проседал немного в середине игры, проводил неполные матчи. Из-за этого было тяжело. Я не ожидал, что играть и бороться со взрослыми мужиками будет так сложно. 

В последних матчах в КХЛ я, конечно, добавил в борьбе и движении, но сейчас я набираюсь опыта в ВХЛ. Даже сейчас, когда я провел уже 25 игр, понимаю, что здесь не так легко играть и есть чему поучиться. Вышка – хорошая лига, где тоже приходится проводить много борьбы.

– К чему вам пришлось приспосабливаться в России, кроме игры против взрослых?

– К площадкам большего размера. Чтобы использовать такое пространство на льду, нужна хорошая «химия» с партнёрами. В первое время у меня её не было, и я не знал, как нужно строить свою игру. Вроде владел шайбой, а моментов не создавал. Нужно было понять, кто куда бежит и как открывается.

– Можно ли сравнить ВХЛ и её американский аналог АХЛ?

– Можно, но не по стилю игры. ВХЛ отстаёт в скорости и мышлении игроков. При этом высшая лига развивается, и мне есть с чем сравнивать – я играл там ещё до того, как уехал в Канаду.

– Тяжело было летом набирать форму во время пандемии?

– Я занимался дома, но это все равно не то – не было льда, спортивного зала. Первые десять дней на сборах были особенно тяжелыми. Все понимали – и я, и руководство, и тренерский штаб – что после перерыва в три месяца легко не будет. В оптимальную форму я вошёл только в ноябре - декабре.

– Тренер «Ак Барса» Игорь Горбенко говорил, что у вас лишний вес. Это так?

– Я не отрицаю, что лишний вес был, но уже в середине августа, после сборов, проблему удалось решить. Я проходил все показатели, датчики. Не было лишней жировой массы, тяжести на льду или в зале. У меня такой организм, что если я две-три недели не позанимаюсь, то на весе сразу же сказывается. Мне нужно вдвойне внимательнее следить за питанием, распорядком дня, чтобы не выпадать из ритма. Я уже сам знаю, что если немного дам слабину, то начнутся проблемы.

– В «Ак Барсе» за физподготовку отвечает Нормундс Силиньш. Как у него проходят занятия?

– Он профессионал в своем деле, знает каждую группу мышц. В команде более 20-ти ребят, и он знает, что нужно делать каждому. Он со мной много работал в зале и мне сильно помогли его тренировки. Если честно, я многому у него научился за тот короткий промежуток времени, что провёл в КХЛ. Я многое повидал в Америке и прошёл там много сборов, но у Нормундса были такие упражнения, которые я видел первый раз в жизни.

– Можете привести пример таких упражнений?

– У него есть занятие, состоящее из восьми станций. Нужно выполнять два упражнения длительностью в 30 секунд. Одно упражнение предназначено для выносливости, второе – для физической силы. По свистку выполняешь определенное задание, а затем твое место занимает партнёр по команде. И таких подходов восемь штук – восемь станций. Благодаря этому вырабатываешь скоростную выносливость. С виду кажется не так тяжело, но, когда заканчиваешь последнюю станцию, уже подсаживаешься и осознаешь всю тяжесть. А если ощущаешь её, значит, есть результат.

«Я НЕ ОТКАЗЫВАЛСЯ ИГРАТЬ ЗА «БАРС»

– В октябре появилась информация, что вы требуете обмена в другую команду. Чуть ранее вы удалили из инстаграма фотографии, связанные с «Ак Барсом». Что это было?

– В начале октября мы играли выездные игры с «Витязем» и «Нефтехимиком», и перед этим у меня состоялся разговор с Дмитрием Вячеславовичем [Квартальновым]. У нас было много заболевших в команде, и он мне сказал, что есть шанс проявить себя. Но я ничем не запомнился в двух играх и по их итогу меня отправили играть за «Барс».

Касаемо инстаграма – просто был такой тяжелый период времени. Захотелось их убрать, а потом я пришёл в себя и понял, что не надо было так делать. Это полный бред. Детское эго внутри меня сыграло. Ни в коем случае никого не хотел этим обидеть. Я как любил «Ак Барс», так и люблю.

– Вы жалеете о своих действиях?

– Да. Будет опыт мне на будущее, что так делать не надо. Надо было вовремя засунуть своё эго в одно место и перестать просить обмен. К счастью, ко мне пришло осознание, что так делать не нужно.

– Почему вы решили поменять агента после осенней истории?

– Во-первых, я агента не менял – у меня его в принципе не было, потому что я не подписывал каких-то договоров с Сергеем Исаковым. Была устная договорённость, что он мне помогает в России первые три месяца. Я посмотрел на его работу, и мы не сошлись в каких-то моментах. Нашёлся другой человек, который мне сказал: «Я могу помочь». Я выразил свою позицию и сказал, что никаких претензий у меня нет, но я оформлю отношения с другим агентом.

Сергей потом дал интервью (он сказал, что Хованов считает виноватым в своих бедах кого-то другого – ред.). Я, конечно, улыбнулся, но всё равно было неприятно все это видеть. Наверное, он чуть-чуть обиделся на меня – его право. Лично я никакой обиды и зла на него не держу. Он сказал, что я считаю его виноватым, но это не так. Всегда в разговоре с ним я давал понять, что играет хоккеист, а не агент.

– Что за недопонимание были между вами?

– Недопонимания личные, связанные с контрактом в клубе и с «Ак Барсом» в целом. Он говорил, что меня в скором времени поднимут в основу, но я понимал, находясь в этой структуре, что никто меня не собирается возвращать в КХЛ. Зачем мне такое говорить тогда?

Сейчас я работаю с Игорем Парашкиным, которого знаю с 15-ти лет. Он сказал, что поможет мне развиваться в правильном направлении, и я доверился ему.

– Вы отказывались выступать за «Барс»?

– Нет. Я не представляю, как 20-летний пацан, только приехавший в Россию, ещё ничего не показал и говорит руководству: «Нет, я буду играть только в КХЛ». Мне кажется, это смешно. Даже если бы мне сказали, что я буду играть за «Барс» в августе, а не ноябре, я бы так же пошёл туда играть.

– С одной стороны, вы не против играть в «Барсе», но с другой, требовали обмена в другую команду КХЛ. В этом не видно логики.

– С тем же юношеским максимализмом связано, думаю. Понимал, что мне по силам играть в КХЛ, но нужно время, чтобы войти в игру. В «Ак Барсе» сильная команда, которая идёт за Кубком и есть железобетонно четыре-пять центральных, которых нелегко вытеснить. Были команды, которые мне говорили, что я у них буду играть во втором-третьем звене и меня это цепляло. Хотелось играть именно в КХЛ поэтому.

– Три недели назад вы сказали, что никаких разговоров о возвращении в первую команду нет. Изменилась как-то ситуация за это время?

– Со мной лично никто не говорил. Пока все мысли об игре за «Барс». У нас сейчас будут три важные игры, а дальше – плей-офф. Настроен играть здесь. Конечно, если меня поднимут в «Ак Барс», то буду прикладывать максимум усилий.

– Главный тренер «Барса» Сергей Душкин недавно сказал, что вы пока не готовы к КХЛ. Как отнеслись к его словам?

– Никак, в принципе. Думаю, ему с тренерского мостика виднее. У каждого человека ведь своё мнение. На мой взгляд, я готов. Жажду получить свой шанс, чтобы оправдать его.

– Пока всё идет к тому, что по окончанию сезона вы вернётесь в расположение «Миннесоты»?

– Пока не думал об этом и даже не разговаривал ни с кем из их представителей. В начале сезона всё так и задумывалось, но пока никаких разговоров с «Ак Барсом» о продлении не было. Если что-то конкретное будет – сядем и обсудим.

– К чему вы сейчас стремитесь?

– Выиграть с «Барсом» Кубок Петрова. Об остальном пока не думаю. Разве что, если поднимут в «Ак Барс» и там уже другие задачи.

«В КАНАДЕ БЫЛО ИНТЕРЕСНЕЕ ИГРАТЬ, ЧЕМ В РОССИИ»

– В 2017 году вы покинули Казань и отправились в Монктон. Какие были мысли, когда вы отправлялись за океан?

– Мне оставался год до драфта. Стояла цель – попасть в первый раунд. Я об этом всю жизнь думал и работал для этого. Поэтому ехал туда за этим. Провёл 25 игр в сезоне, после чего меня на драфте выбрали в третьем раунде. В «Миннесоте» сказали, что переезд в Канаду был правильным решением.

– Что движет молодыми игроками, когда они выбирают между ВХЛ-КХЛ и заокеанскими лигами?

– Мечта играть в НХЛ. Также учитываются перспективы в России. Когда я уезжал, в «Ак Барсе» был другой тренерский штаб. Тогда молодым ни единого шанса не давали. И если сравнить как тогда развивали молодых игроков и сейчас – это небо и земля. В то время желания играть пару раз за сезон в вышке, а затем вновь опускаться в МХЛ у меня особо не было. Я сопоставил, что канадские юниорские лиги будут посильнее нашей молодежной, поэтому сделал выбор в их пользу.

– Но ведь МХЛ даже в чем-то превосходит юниорку. В чем отличие нашей лиги и юниорской?

– На вопрос «Кто сильнее?» никто не даст ответ, потому что никто ещё не выяснил методику как это понять. Но это просто моё мнение. Лично мне в Канаде было интереснее играть, чем в России.

– В Монктоне красиво, не правда ли? Чем там занимаются люди? Это ведь очень маленький городок.

– Да, город на самом деле не такой большой, но в спальном районе есть красивые места. Торговые центры там побольше, чем у нас в Казани. Я всё свое свободное время проводил там. В 10-ти километрах от города еще есть пляж, мы туда с ребятами с команды ездили. Обычный средний город, где каждый занимается своим делом.

– Там очень трепетно относятся к хоккею. В таком маленьком городе - несколько хоккейных арен.

– Когда я приехал, там уже построили арену на 10 тысяч зрителей и, если я не ошибаюсь, за два года она всего три или четыре раза не заполнилась полностью. Бывало, что зрители собирались уже во время предматчевой разминки.

У нас была команда, которая претендовала на Мемориальный кубок. Клуб сделал несколько мощных обменов, и в команде было два с половиной звена с игроками, которые уже задрафтованы в НХЛ, включая обоих вратарей. Тренером был Джон Торчетти, работавший в одно время в ЦСКА. Город жил хоккеем – и это ощущалось. Когда побеждаешь, это обсуждают и на радио, и в газетах. В торговых центрах узнают и поздравляют.

– Трудно ли было привыкнуть к другому менталитету?

– Первое время было непросто. Помню моменты, когда я уже собирал вещи и хотел уехать домой, но потом садился и понимал, что нужно перетерпеть. Другой менталитет ощущался – ни с кем не поделишься какими-то мыслями, проблемами, потому что некому и всем наплевать на это. В плане языка тоже тяжело. Когда приезжаешь и не говоришь по-английски – это приличный барьер.

– Вы вообще не знали английского?

– Не знал. Партнёры по команде сильно помогали. Не знаю, хорошо это или плохо, но первый год я вообще английского не знал. На второй жизнь уже обязала учить. Я жил в семье генерального менеджера и его жена мне помогала в этом. Она по профессии учитель, давала задания, чтобы я решал и читал много на английском. За полгода, наверное, я уже выучил его и не было проблем в общении.

– Как получилось, что вы жили в семье генменеджера?

– Сначала я жил с русским парнем, у которого были родители в Канаде. На второй год они переехали, а за прошедшее время у меня сложились достаточно хорошие отношения с генменеджером. Я был знаком с его семьей. Когда назрел вопрос о проживании в Канаде, мне его жена позвонила и сказала, что они готовы приютить меня у себя. Проживание, продукты и всё прочее они брали на себя, а от меня лишь требовали, чтобы я хорошо играл в хоккей. Я был не против жить у них и можно сказать, быть частью их семьи. Кайфовал, потому что всё было здорово.

– В России такое можно представить?

– Нет. Вот говорят: «Чем отличаются наши менталитеты?». Этим и отличаются. В России так не принято делать, особенно высокому человеку, генеральному менеджеру. Возможно, так и не нужно делать.

– Как происходил контакт с родителями? Общались по видеосвязи?

– Да, ежедневно созванивались. Отец постоянно был со мной на контакте, вплоть до того, поел я, или нет. Иногда это злило, конечно, но я понимал, что он просто переживает за меня и хочет, чтобы я добился высоких целей в хоккей. Не зря же он столько сил в меня вкладывал.

– Общались ли вы с Кириллом Капризовым по поводу «Миннесоты»?

– Мы с ним поддерживаем связь. Перед началом сезона в Америке я у него узнавал, как дела. Он сказал, что всё хорошо и ему всё нравится.

– Что именно ему нравится?

– Думаю, что хоккейная составляющая. На каком уровне там всё происходит – огромная разница по сравнению с тем, что в России. При этом условия «Ак Барса» наиболее близки к НХЛовским. Я бы даже сказал, что раздевалка в Казани лучше, чем в Миннесоте.

«ДИСЦИПЛИНА ПОМЕШАЛА НАМ СТАТЬ ЧЕМПИОНАМИ НА МЧМ»

– Вспомните тот день, когда огласили состав на МЧМ-2020. Как вы об этом узнали? Какие эмоции и ощущения испытали? Всё-таки попасть на турнир получилось с третьего раза.

– Да, началось все с молодежкой 99-го года рождения. Первый мой опыт, я был с командой два матча, но после этого решили дозаявить Никиту Шашкова, а не меня. Я уехал обратно в Канаду. Уже на следующий год, начиная с Кубка Черного моря, Валерий Николаевич дал понять, что я должен готовиться к чемпионату мира. После этого я не то, чтобы себя берёг, но был аккуратен в играх и не шёл в такой контакт, где можно получить травму. Спокойно готовился к МЧМ, не было каких-то переживаний, играл в свою игру.

На суперсерии я уже был капитаном. Мы играли против лиги Квебека и неплохо себя показали – я сам набрал очки, плюс команда хорошо сыграла. В декабре меня с ребятами из юниорской лиги вызвали для подготовки в Новогорск, где мы тренировались около двух недель. Как отреагировал? Конечно, приятное событие для меня. Думаю, каждый ребенок в детстве мечтает в первую очередь сыграть на МЧМ, потому что это такие специфические эмоции. На таком турнире всегда открытый хоккей. Было престижно там сыграть, ведь ещё за год до это я не попал в состав.

– Вы говорили, что не попали на один из чемпионатов мира из-за того, что ваша тройка (Денисенко – Хованов – Свечников) по ходу сборов – распалась. Это действительно так?

– На самом деле, было так. Денисенко не взяли. У меня была сильная температура после пятой игры в плей-офф и мне на следующий день вырезали гланды, поэтому я не смог сразу же поехать на чемпионат мира. Мне было тяжело физически, так как за полгода до этого я ещё болел гепатитом, а потом начал сразу же играть в хоккей. Без летней подготовки – это непросто. Была некая усталость, а после операции сил вообще не осталось. Конечно, я бы с удовольствием поехал играть за свою страну. А что касается Андрюхи Свечникова – у него травма колена была, поэтому он не поехал. И получилось так, что наша тройка, которой мы играли на протяжении трех годов – U-16, U-17, U-18 – не поехала на ЮЧМ.

– В чём феномен Андрея Свечникова?

– Феномен? (смеется) Я не знаю, мне кажется, нет его. С детства уже, как я помню, он всегда был лидером и вёл за собой команду. С кем бы и против кого он не играл. Он такой человек, что берёт ситуацию под свой контроль и достигает своей цели. Нет такого, что ему всё даётся легко.

– Что произошло в матче с канадцами? Из-за чего упустили преимущество?

– Я всегда говорю, когда у меня такое спрашивают, что эти удаления были на протяжении всего турнира и в финале они сыграли с нами злую шутку. Мы перед матчем разговаривали с пацанами, что не нужно удаляться, иначе сломаем всю игру. Так получилось, что эмоции захлестнули и пошли удаления, пропущенные голы. Ещё и удача повернулась в сторону канадцев.

В конце вылети шайба на пять сантиметров пониже, а не ударься об камеру – и это уже пять на три. Снять вратаря, сыграть шесть на три, и я думаю, мы забили бы этот гол. Получилось так, что камера встала на пути, а по правилам она считается аналогом стекла – если в неё попадаешь, то это не выброс. Стечение обстоятельств в тот день.

– Что такое – играть с Канадой в финале на их же льду?

– Не знаю, как можно описать это словами. Особенно, когда играешь с ними в финале. Наверное, всё начинается с момента, когда приходишь в раздевалку и играют русские песни, которые тебя заводят, а вся раздевалка обклеена словами «Один за всех и все за одного». За время на турнире мы стали настоящей семьей, бились друг за друга. Когда выходишь на лед и видишь полные трибуны, это ещё больше заводит и ещё больше хочется их обыграть. Наступило чувство, что настал тот час, когда нужно выложиться на все 100 процентов, чтобы выиграть золотую медаль и привезти домой. Все мечтали закричать в камеру «Мама, я – чемпион мира!» Но, как я сказал, получилось так, что злую шутку с нами сыграли эти удаления. Не получилось осуществить то, о чем мечтали.

– На ваш взгляд, как себя чувствовал Дмитрий Воронков, который схватил два удаления в неподходящий момент и после ощутил на себе волну хейта?

– Нормально он себя чувствовал. К нему никаких претензий. Он вообще суперски отработал тот турнир. В большинстве сыграл большую роль на пятаке, особенно в моём звене. Да и в меньшинстве был ключевым игроком, который принимал на себя броски и ложился под шайбы. Любой мог оказаться на его месте в момент его удалений. Мы просто поддержали друг друга. Я с ним разговаривал после этого. Да, его хейтили, писали комментарии в инстаграме, и у него был внутренний осадок…

– Вы видели те комментарии, которые ему оставляли после матча?

– Да, вообще ужас. Слава Богу, у меня пока такого не было и, надеюсь, никогда не будет.

– Самое жесткое сообщение, которое приходило уже вам в личку?

– Наверное, летом, когда играли на домашнем турнире со СКА. Я бросил по воротам и не забил. После матча смотрю директ и вижу сообщение: «Я поставил всю зарплату и проиграл! Верни мои деньги назад!» Когда пишут сообщения такого рода, насчёт тех же ставок, это на самом деле веселит. Могу показать такие сообщения пацанам, чтобы они поприкалывались.

– Вы следили за молодежкой в этом году?

– Да, я даже четвертьфинал и полуфинал посмотрел. Было интересно, как они сыграют с Канадой. Не спал до трёх часов ради этого. Повезло, что на следующий день не было тренировки.

– Какие впечатления от игры с Канадой?

 – Поменялась система игра – не то, что было у нас в прошлом году. Во-первых, самое важное в игре с канадцами – это в первые минуты сдержать их натиск, но наши в первой же смене пропустили гол… Нас Валерий Николаевич настраивал на то, чтобы не думали о том, как вначале забить гол. Акцент был сделан на игру в обороне. А во-вторых, с канадцами мы всегда жестко играли. У нас достаточно габаритная сборная была, и нам это сильно помогало.

– Какой хоккей ставит Игорь Ларионов?

– Он показывал нам, как играла «Красная машина». Прививал игру с шайбой первым номером: не было такого, что забрасываешь её в зону и борешься за неё. Вся игра строилась через пас. Я считаю, что в этом году сборная так и играла, просто в реализации немного не хватало.

– В чём отличие Брагина и Ларионова как тренеров?

– Валерий Николаевич для нас был батей. Настоящий отец, за которого хотелось выходить и биться, неважно с кем играешь. Он в принципе такой человек, что к нему можно всегда обратиться и поговорить. После окончания чемпионата мира он мне сказал: «Хован, в любое время суток я для тебя открыт. Звони, пиши – помогу, чем смогу!» Несмотря на то, сколько всего он выиграл, он так открыто себя ведёт.

Игорь Николаевич – это стратег, который видит и ставит игру по-другому. Он всегда думает перед тем, как что-нибудь сказать. Я с ним не так много времени провёл, он не был у меня главным тренером, но всё равно я видел, что это профессионал, который о хоккее знает всё. Знает ответ на любой вопрос. Чувствуется, что у него огромный опыт за плечами.

– Разговаривали ли вы с Сафоновым, Ахтямовым и Князевым, которых вызвали в сборную на МЧМ? Сказали напутственное слово?

– Они уже взрослые парни, ничего прям такого не говорили, просто удачи пожелали. Сказали, чтобы возвращались с медалями и все. Ну и кепки попросили привезти.

– Судя по тому, что Артем Лукоянов потом в ней красовался, просьбу они выполнили.

– Да, Илья Сафонов каждому их привёз.

ДОСЬЕ «БИЗНЕС Online»
Александр ХОВАНОВ
Игровое амплуа: нападающий
Дата рождения: 12 апреля 2000 года
Место рождения: Саратов 
Игровая карьера: «Ирбис» (Казань, Россия) – 2016/17; «Монктон Уайлдкэтс» (Канада) – 2017 - 2020; «Ак Барс»/«Барс» (Казань, Россия) – 2020/21.
Достижения: бронзовый призёр и лучший бомбардир юношеских Олимпийских игр (2016), серебряный призёр МЧМ -2020.