Артём Параховский: «В Америке думали, что Беларусь – это где-то в Африке»

«Проходит какая-то политическая игра, но я не думаю, что ситуация кардинально изменится. Мы как поддерживали Россию, так и будем поддерживать», – уверен беларуский центровой казанского УНИКСа Артём Параховский. В большом интервью «БИЗНЕС Online» он рассказал о шабате в Израиле, законе о тунеядстве в Беларуси и проблемах американцев с географией.

	Фото: Александр Александров / unics.ru

«ПЕРВЫЕ ПОЛГОДА ГОВОРИЛ ТОЛЬКО «ЙЕС» И «НОУ»

– Артём, как у вас появился вариант учёбы в Штатах?

– Когда перестал заниматься футболом, дядя посоветовал гандбол или баскетбол. Выбрал баскетбол. Пришлось заниматься с ребятами на год младше, поскольку секции для моего возраста не было.

– Из-за этого выделялись на фоне остальных?

– Нет, ничем не выделялся. Для меня баскетбол был абсолютно новым видом спорта. Я ничего не мог делать, только постигал азы. В моей команды работал помощник тренера молодёжной сборной Беларуси. Он пригласил меня в сборную готовиться к чемпионату Европы. Я попал в расширенный список, и на турнире в Чехове меня заметили скауты американского университета. Спросили, есть ли у меня желание учиться в Штатах.

– Вам предложили какую-то стипендию?

– Да. Обучение, проживание, питание мне оплачивалось.

– Обычно считают, что если спортсмен учился в Штатах, то он из богатой семьи.

– Нет, это не так. Если человек хочет просто учиться в Штатах, то, само собой, ему придётся выложить огромные деньги – порядка 30 тысяч долларов в год. Но не думаю, что кто-то из спортсменов-европейцев платит сам. У всех стипендии.

– Зачем американцам нужно, чтобы места в университетских командах занимали иностранцы?

– Такое решение принимается уже на уровне самих университетов. Им выделяется отдельный бюджет на стипендии, и от них самих зависит, будет получать её американец или иностранец.

– Вы узнаете, что несколько лет проведёте в Штатах. Ваша реакция?

– Испытывал радость. Старшие ребята в сборной, которые учились в Америке, рассказывали, какие там хорошие условия, как народ любит баскетбол, как собираются полные залы. Мне нравились их истории. Думал, может, и мне дадут возможность учиться в Штатах и тоже пройти через всё это. Когда прислали документы и сказали оформлять визу, был очень рад. Но в то же время появился страх. Папа вспоминал, что в визовом центре я был белый-белый. Мне 18 лет, за границей никогда не был, английского не знаю, культуры тоже, родственников в Америке нет. Первое время было трудно.

– Этот страх не усилился в США?

– Я прибыл в Атланту – это был стыковочный пункт – и опоздал на самолёт до колледжа. Следующий рейс только на следующий день. Когда понял, что не могу ни с кем поговорить в аэропорте, стало не по себе, показалось, что я, словно на острове. Пришлось выкручиваться: нашёл русскоговорящего сотрудника, связался с университетом. В дальнейшем появилось чувство любопытства, которое убило страх. Хотелось узнать о жизни людей в Америке как можно больше.

– Сколько у вас ушло времени, чтобы выучить английский?

– Чтобы понимать суть разговора, понадобилось 6 - 8 месяцев. Чтобы свободно говорить – один год. Первые полгода я вообще говорил только «Йес» и «Ноу». Даже в случаях, когда мне не задавали вопросы. Со временем стал соображать, о чём мне говорят, но поддержать диалог не получалось. Со стороны это выглядело глупо. Жизнь ограничивалась университетом, площадкой и комнатой в общежитии. Друзья рассказывали, что в первое время они не могли ничего обо мне узнать – я держал всех на расстоянии. Когда после объяснил, почему я так делал, даже самому стало смешно.

	Фото: Сергей Елагин

– Когда вы впервые поняли, что думаете по-английски?

– Я отучился два года в колледже, провёл лето в Беларуси и улетел обратно в Штаты. За следующие два года в университете я сильно изменился. Тогда и стал думать на английском языке, перестав что-либо переводить на русский. Когда вернулся домой и попал в другую языковую среду, всё, конечно, вернулось на свои места.

– Появилось ли за эти четыре года что-то американское в вашем характере?

– Как закончил университет и прилетел в Беларусь, родные сказали, что я американец. Не могу объяснить, что они имели ввиду. Вёл себя так, как считал нужным, но мне твердили, что я американизировался, что у меня другой акцент и повадки. Может быть, у меня действительно что-то поменялось в поведении – не знаю, не видел себя со стороны.

– В 2002 году администрация Буша назвала Беларусь «оплотом тирании». Не чувствовали ли на этой почве давление?

– Студенты думали, что я из России, и воспринимали как русского. Им казалось, что Беларусь – это где-то в Африке. В один момент мне надоело объяснять – стал поддакивать, что моя родина в Африке, а живу я в России. Говорю: «Откройте карту, неучи. Беларусь – это в центре Европы». Мне отвечают: «Что за центр Европы?». Россию знаете? Знают. Польшу знаете? Тоже знают. Вот, между Россией и Польшей. Но даже после этих объяснений было понятно, что они всё равно ничего не понимают.

– Американцы действительно не разбираются в географии?

– Да, так и есть. Если спросить, где находится та или иная страна, такого наслушаешься...

– Не было ли проблем от того, что вас считали русским?

– Нет, никакой дискриминации не было. Конечно, иногда со мной пытались шутить про КГБ, водку и медведей – типичный набор стереотипов про русских. Говорил, что когда возвращаюсь в Африку, то пью водку литрами.

– В 2009 году ваша команда выиграла турнир конференции Big South, и произошло что-то необъяснимое: на площадке все стали кричать «Беларусь!» и вынесли флаг.

– В прошлых сезонах команда университета Рэдфорда занимала последние - предпоследние места. В том сезоне всё кардинально поменялось. В начале чемпионата не было никакого ажиотажа – люди просто приходили и смотрели. Дальше мы поняли, что у нас идёт. Мы стали первыми в регулярке и получили право принимать плей-офф конференции на домашней площадке.

Когда шли игры навылет, в университете были недельные каникулы. В это время все обычно разъезжались по домам. Для меня было шоком, что большинство студентов остались посмотреть баскетбол. Когда в финальном матче увидел, что зал забит до отказа, испытал невероятные чувства. У меня волосы все дыбом встали – настолько мощной была энергетика. Когда мы выиграли и тем самым отобрались в Мартовское безумие, начался настоящий хаос. Одна семья не пропускала ни одного матча и коллекционировала вещи, связанные со странами баскетболистов-иностранцев. Я был из Беларуси, соответственно, они принесли флаг. Я приметил его ещё до начала матча – он был неплохого размера – и после победы на эмоциях схватил его. Дальше произошло то, что было на видео.

– Интересно, что вам кричали не «Россия», а «Беларусь»...

– Учитывая наш успешный сезон, я был достаточно популярен в университете. Все уже узнали о моей родине. Хотя не исключаю, что многие думали, что Беларусь – это часть России.

	Фото: Сергей Елагин

«СЧИТАЮ БЕЗВИЗОВЫЙ РЕЖИМ В БЕЛАРУСИ ХОРОШИМ РЕШЕНИЕМ»

– Один из легионеров «Цмоки-Минска» удивлялся, что в Беларуси не разговаривают на белорусском. Вы знаете свой язык?

– Когда-то знал. Мог какие-то предложения составить. Сейчас тяжело говорить на этом языке, потому что я не живу в Беларуси 11 лет. Сейчас государство многое делает для того, чтобы изменить тенденцию. Все предметы в школе – кроме русского языка – преподаются на белорусском. Также стараются перевести на белорусский язык наше телевидение.

– Есть ли опасения, что язык исчезнет?

– Наш язык не потеряется. В стране делается всё, чтобы этого не произошло. Просто нужно время, чтобы перейти на свой язык. Как мне кажется, на это уйдут десятки лет. Мы были одной большой страной, поэтому в быту все продолжают говорить на русском. Такая ситуация есть не только в Белоруссии. На русском говорят на Украине, в Казахстане.

– Недавно в Беларуси прошла волна протестов по закону о тунеядстве. Что это за закон?

– Согласно нему, все должны работать. Грубо говоря, если ты безработный, то надо платить штраф.

– Вы гражданин Беларуси, но, по факту, не работаете в стране. На вас этот закон распространяется?

– Я играю за сборную и считаюсь сотрудником министерства спорта и туризма. Получаю какие-то минимальные суммы денег, и поэтому мне не приходят никакие извещения. Даже если бы приходили, ничего бы не поменялось. Я не плачу налоги, поскольку не нахожусь в Белоруссии больше 180 дней.

– Какое ваше отношение к этому закону? Можно ли так бороться с безработицей?

– Честно, не знаю. Я давно не живу в Беларуси, и мне тяжело судить.

– Родные что-нибудь рассказывают?

– В моей семье все работают, грех жаловаться. Если бы их задевал этот закон, я бы сказал конкретнее.

– Пограничные режимы, безвизовые въезды: чувствуется ли напряжение в отношениях Беларуси и России?

– Проходит какая-то политическая игра, но я не думаю, что ситуация кардинально изменится. Мы как поддерживали Россию, так и будем поддерживать. Что касается безвизового режима, то я считаю это хорошим решением. Жители 80 стран могут пребывать в Белоруссии без визы на протяжении пяти дней. Может быть, этот срок в дальнейшем увеличат. Люди могут приезжать, тратить деньги, открывать для себя новую страну. Это увеличит поток туристов.

– Вы выступали в «Будивельнике» в сезоне 2011/12. Видели ли на Украине предпосылки к тому, что всё сильно поменяется?

– Тогда мы играли и в Донецке, и в Мариуполе. Всё было спокойно. Чувствовал себя на Украине так же хорошо, как и сейчас в России. Ко мне в Киев часто приезжали родственники. Город красивый. Никаких опасений не было.

– В одном из интервью вы говорили, что легче всего вам было в Израиле. Чем это объясняется? Страна пылает от конфликтов.

– Их не чувствуешь, находясь в самом Израиле. Там живёт много эмигрантов из стран бывшего Советского Союза, есть с кем поговорить по-русски. Приятная погода. Люди не настолько углублены в свою рутинную жизнь и не ходят, как в России, угрюмые и недовольные. Меня часто узнавали на улицах и приглашали в гости. Плюс хорошо складывался сезон. Я жил в Иерусалиме, где все следовали религиозным правилам. Там есть люди, которые только молятся, и государство им за это платит. По пятницам никто не работает – это считается шабатом. Люди выключают телевизор, выходят из интернета, гуляют на улице и проводят время с семьёй. Вообще в еврейском менталитете прослеживаются сильные семейные традиции.

– Проводились ли игры по пятницам?

– Вечером – нет. Можно было, например, взять ключи от зала и прийти побросать, но игр не было. Если матчи и приходились на пятницу, то их назначали на 12 - 13 часов дня. Обычно всё проводилось в субботу вечером или в воскресенье.

	Фото: Александр Александров / unics.ru

«С РОЖДЕНИЕМ ДОЧЕРИ ПОЯВИЛОСЬ БОЛЬШЕ ОТВЕТСТВЕННОСТИ»

– Как вы познакомились со своей супругой Габриэлой?

– В колледже. Она из Польши, я из Беларуси – мы оба из Европы. Так и завязалось наше общение. В первое время я ничего не сообщал родителям. Но когда они узнали о наших отношениях, то были очень рады – стало понятно, что я в Америке не один. Можно сказать, дали добро.

– Не опасались того, что вы могли бы по-разному смотреть на мир из-за культурных различий?

– Нет, меня это не волновало. Нас связало то, что мы оказались в Америке без родителей и без друзей.

– Из-за спортивных карьер у вас могло и не быть совместной жизни.

– Такое опасение действительно было. Габриэла успешно играла в волейбол, но в один момент случилась серьёзная травма. После учёбы она решила оставить всё и заняться бизнесом в Америке. Возникли какие-то проблемы с рабочей визой, и ей пришлось вернуться назад в Польшу. Там она попыталась возобновить карьеру через низшие лиги и после этого закончила со спортом.

– У вас не было мыслей так же остаться в Америке?

– Хотелось остаться, сохранить связи с друзьями. Но спорт взял своё.

– У вас с супругой разные характеры?

– Да, она никогда не сидит на месте. Ей постоянно нужно что-то сделать и куда-то выбраться. Я же люблю посидеть дома. Так мы дополняем друг друга.

– Большую часть года вы находитесь в разных странах. Как можно поддерживать отношения на расстоянии?

– У нас были этапы, когда мы ссорились и расставались. Но меня никогда не грызли сомнения. Расстояния испытывают любовь, и в нашем случае они только усилили чувства. Мы хорошо знаем друг друга, и в отношениях присутствует доверие.

– Нет ли у вас шока от бытовой жизни, когда вы всё-таки живёте вместе?

– Нет. И не могу вспомнить, чтобы я из-за чего-то расстраивался.

– Как вас изменило рождение дочери?

– Появилось больше ответственности. В твоей семье появляется родной человек, и ты понимаешь, что он должен вырасти в счастье и любви. Ты опекаешь своего ребёнка, а взамен он даёт радостные эмоции.

– Вы спокойный отец или переживаете из-за каждого движения дочки?

– Спокойный. Я знаю, что она под вниманием супруги.

	Фото: Сергей Елагин

– Какой будет ваша реакция, если дочь вырастет и выйдет замуж за иностранца?

– Приму её решение и буду счастлив. Главное – чтобы по любви.

– Если она решит стать баскетболисткой, будете ли её отговаривать?

– Не задумывался об этом, но буду поддерживать и помогать советами. Как выберет, так выберет.

– Где живёт ваша семья: в Беларуси или Польше, откуда родом жена?

– Я постоянно в разъездах, и до последнего времени у меня не было своего дома. Сейчас он появился. Мы посовещались и решили, что в данный момент будет удобнее иметь недвижимость в Польше. Был вариант с Беларусью, но туда мы сможем вернуться в любой момент.

– Почему вы выступаете в сборной Беларуси? Что вас связывает с родиной?

– Нельзя забывать, что я вырос там. В этой стране я начал играть в баскетбол. Когда я чему-то учусь за рубежом, то всегда стараюсь привести свои навыки в сборную. Это можно назвать патриотизмом. Надеюсь, у нас в скором времени получится отобраться на чемпионат Европы.

– Откуда у вас амбиция заниматься спортом профессионально?

– Наверно, передалось от родителей. Они были в спорте долгое время. Уже в четыре года я занимался плаванием, потом футболом. Когда стал выбор между баскетболом и гандболом, не представлял, как буду жить без спорта. Для меня баскетбол – это и хобби, и работа. Конечно, нашу профессию не сравнить с работой на заводе. Но в то же время не все могут жить в такой рутине, как мы, тренироваться по два раза в день, подвергаться таким физическим и психологическим нагрузкам.

– Главная цель – НБА? Есть ли к вам конкретный интерес из лиги?

– Хочу попасть в НБА и попробовать свои силы. Но если не получится, не буду сильно огорчён. Я доволен тем, как складывается моя карьера. Мои цели? Выиграть с командой как можно больше трофеев и стать лучше как игрок.

ДОСЬЕ «БИЗНЕС Online»
Артё м ПАРАХОВСКИЙ
Позиция: центровой
Дата рождения: 6 октября 1987 года
Место рождения: Минск, Беларусь
Карьера: ВЭФ (Рига, Латвия) – 2010/11; «Будивельник» (Киев, Украина) – 2011/12; «Эскишехир» (Турция) – 2012/13; «Хапоэль» (Иерусалим, Израиль) – 2013/14; «Нижний Новгород» – 2014/15; УНИКС (Казань) – с 2015 года.
Достижения в клубах: лучший игрок конференции Big South (2009, 2010), чемпион Латвии (2011), MVP 4-го тура Топ-16 Евролиги (2014/15), лучший белорусский игрок Единой лиги ВТБ (2014/15), участник Матча звёзд Единой лиги ВТБ (2017).